наконец, угомонится? Найдется ли на свете что-то, что сможет умерить амбиции этого человека? Нет, конечно, я был согласен с тем, что Марону не место на троне, вот только мне претили предательские удары в спину.

— Вы рассуждаете так, будто уверенны в том, что Великая битва случится через пару дней, — проворчал я, — но, если Паус устоит, и варвары не прорвутся в долину, возможно, она вообще не состоится.

— Состоится, — уверенно сказал Рипон, — и ждать ее осталось недолго.

— В этот раз никто не станет защищать Паус, — поддакнул Гамон, — Марон собирается вывести войско навстречу орде и сразиться с кочевниками в чистом поле.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Все последние короли, не задумываясь, отдавали приграничный город на разграбление орде. Благодаря этой простой хитрости вглубь страны устремлялась только малая часть степного войска. Большинство кочевников, захватив в Паусе богатую добычу, не желали идти дальше и поворачивали обратно в степь.

— Марон наделал слишком много ошибок и восстановил против себя знать. Он собирается поднять пошатнувшийся авторитет героическим поступком. Мальчишка думает, что, если он подобно королям древности разобьет кочевников на их земле, подданные простят ему все прегрешения и снова поверят в него.

— Ну, ты же понимаешь, Гамон, что это безумие, — воскликнул я, — у кочевников огромный численный перевес. Они просто раздавят королевскую гвардию. Я сам всегда выступал против сдачи Пауса, но в этом маневре хотя бы есть смысл, а в битве на открытой местности его нет. Это самоубийство. Нужно убедить Марона остаться в городе и бросить все силы на защиту стены.

Казалось, вельможа был удивлен моими словами. До этого момента он не слышал от меня ничего кроме грубости, но сейчас мне было не до издевок. По сути, в этой маленькой комнате решалась судьба нашего мира.

— Марон не остановится, — сказал Рипон, — он принял решение и не станет никого слушать. Он уже видит себя во главе войска разящего врагов посреди степи.

— Но он поведет людей на смерть, — сказал я, глядя Гамону прямо в глаза.

Вельможа кивнул, давая понять, что согласен со мной, медленно поднялся и склонился над столом.

— Есть только одна возможность выиграть сражение, — сказал он, жестом приглашая меня взглянуть на расстеленную карту, — кому-то придется принять на себя первый удар. Марон спешит, но путь из столицы неблизкий. Если не задержать кочевников король не успеет развернуть гвардию для атаки, поэтому перед началом битвы мы решили разместить большие отряды здесь и здесь, — Гамон указал рукой на старый земляной вал и укрепленный монастырь, — таким образом, мы сможем выиграть время и измотать кочевников.

Склонившись над картой, я попытался представить себе предстоящее сражение. В том, что говорил вельможа, был определенный смысл. Земляное укрепление и монастырь находились рядом, практически на одной линии и представляли из себя серьезное препятствие. С ходу кочевники их не возьмут, и значит, волей-неволей вынуждены будут потратить силы и время на осаду. Конечно, степняки могут обойти укрепления и напасть на город, но вряд ли они захотят оставлять у себя в тылу часть вражеской армии.

На самом деле Гамон не придумал ничего нового. В прежние времена для защиты от набегов вал использовали много раз. Собственно, для этого его и построили. Вот только раньше за ним следили — вырубали молодую поросль, углубляли ров, подсыпали и пропалывали осыпавшуюся стену. Но насколько я знал, сейчас за ним никто не следил, и некогда грозное укрепление давно пришло в упадок.

— Вал заброшен, — сказал я, — стены осыпались и теперь даже ребенок сможет без труда забраться на гребень. Не представляю, как можно его удержать.

— По моему приказу несколько месяцев назад его привели в порядок, — сказал Гамон, — слухи о набеге ходили давно, и я успел приготовиться.

Это меняло дело. Я с уважением посмотрел на вельможу. Все-таки Гамон был прирожденным военачальником.

— И все равно, — я покачал головой, — расстояние между монастырем и валом слишком велико. Наши арбалеты не смогут простреливать проход насквозь.

Про магические жезлы я даже упоминать не стал. На большое расстояние они не стреляли.

Вельможа задумчиво постучал пальцами по карте. Невольно я залюбовался старинным документом. Художник изобразил земляной вал в виде изогнувшегося полоза, а стоящий в стороне от него монастырь в виде сияющей снежной вершины. С уверенностью можно было сказать, что карту рисовали монахи. Аллегорические животные и символы больше подошли бы трактату о лечении травами, чем военной карте.

— Мы сможем уменьшить проход, — Рипон провел по пергаменту воображаемую черту, — если здесь выроем неглубокий ров, а здесь вкопаем заостренными колья и навалим срубленные деревья.

— Мы снимаем со стен Пауса все тяжелые арбалеты и устанавливаем их на валу, — добавил Гамон, — они сумеют достать степняков, которые попробует проскочить мимо укрепления.

Я совершенно забыл о могучих машинах, которые во время прошлой осады города стреляли с такой силой, что добивали до вражеского лагеря, устроенного степняками в четырех полетах обычной стрелы. Таких арбалетов было немного, но они могли оказать защитникам существенную помощь. Правда их еще нужно было как-то притащить к земляному валу и поднять наверх.

— И кого вы собираетесь отправить защищать вал и монастырь, — спросил я, — не думаю, что найдется много желающих пойти на верную смерть?

Было совершенно очевидно, что смельчакам, которые рискнут принять на себя первый удар не спастись.

Гамон смущенно кашлянул и бросил на Рипона многозначительный взгляд.

— Вообще-то мы бы хотели, чтобы защиту монастыря возглавил ты, Тибон, — ответил Рипон, — тем более, что однажды ты его уже защищал и, по-моему, весьма успешно.

От слов маленького воина меня бросило в жар. Теперь стало окончательно понятно, для чего меня выманили из пущи. Никто не хочет терять своих людей, поэтому Гамон решил бросить в пекло того, кого не жалко. Ну что же отлично придумано — я выдаю им Бибона, и героически умираю за короля.

— Мы хотим, чтобы ты вывел своих людей, — добавил вельможа, — все отступники и разбойники смогут искупить свои прегрешения кровью. Всех, кто останется в живых после Великой битвы, будет ждать высокая награда и прощение короля.

— Мне не нужно прощение будущего короля, — резко сказал я, — я с Бибоном не ссорился.

— Тибон, послушай… — начал было Рипон, но я его перебил.

— С чего вы взяли, что я соглашусь выйти за ворота? У вас полно дворян. Выберите любого из своего отряда.

— Нам не подходит любой, — неожиданно сказал Рипон и тут же добавил, — мне не подходит. Видишь ли, Тибон, руководить обороной вала буду я. Именно я тебя выбрал, потому что из всех воинов, которых я знаю, ты